Проблемы власти. Психологическая теория.
В иостклассическом анархизме получила определенное развитие политическая теория анархизма и, в частности, теория власти. Продолжая теоретическую разработку вопросов дифференциации форм власти, что прослеживалось в работах М.А. Бакунина, П.А. Кропоткина, анархисты начала XX в. по-новому ставили проблемы природы власти, её назначения, изменчивости форм,
Ударцев С. Ф. Политическая и правовая теория анархизма в России - М., Форум-М, 1994. - С.253
их целесообразности и допустимости с точки зрения анархизма. В анархической публицистике этого периода встречаются утверждения о необходимости "полного уничтожения власти во всех ее видах",[1] об "отрицании всяких и добрых, и злых властей и правительств",[2] о том, что "анархист не признает власти",[3] или что анархисты "против всякой власти"[4]. Однако эти высказывания имели преимущественно пропагандистский характер. В теоретических работах доминировал иной подход – обоснование необходимости дифференцированного отношения к разным формам и проявлениям власти, различение в этом явлении естественных и "искусственных", общественных и государственных начал, специализации, разделения властей, многообразия отношений власти и подчинения.
А.А. Карелин отмечал существование властных отношений в разных сферах общественной жизни (в экономических, политических, семейных отношениях и т.д.). Он подчеркивал, что анархистское отрицание принудительной власти, кроме власти в сфере государственного управления, включает отрицание "права" государства угнетать нации, "права" мужа обращать жену в служанку и рабыню, отрицание власти родителей над детьми, власти хозяев-капиталистов и помещиков, заставляющих людей повиноваться с помощью угрозы голода[5]. Анархисты-коммунисты после 1917 г. считали необходимым добиваться независимости общественной жизни и личности от государственной власти, бороться за её ограничение, "низведение самодержавия государственной власти до нуля"[6]. Опасность и порочность власти виделись прежде всего в том, что "власть – собственность на человека"[7].
Теоретики религиозного анархизма исходили из существования двух видов власти: гражданской, церковной – внешней и религиозной – внутренней. Духовная, внутренняя власть понималась ими как естественная[8]. Крупнейший идеолог "мистического анархизма" А. А. Солонович различал "гетерономную" и "имманентную" власти. "Гетерономную власть", как навязанную извне, чуждую внутренней природе человека, он отрицал. Сюда относилось отрицание государственной власти и проявлений принудительной власти в других сферах общественной жизни. На "имманентную власть" Солонович смотрел иначе: "... Может ли анархизм признавать власть? – ставил он вопрос и отвечал. – Да, может. Он признает только один род власти – власть имманентную. Он не приемлет никакой гетерономии. Отсюда следует, что смешно говорить об отрицании всякой власти – ибо власть моя же надо мной должна быть. Царь в голове необходим"[9]. Ставилась
Ударцев С. Ф. Политическая и правовая теория анархизма в России - М., Форум-М, 1994. - С.254
в анархической литературе и проблема "необходимости революционно-организационной власти"[10].
Наиболее ненавистная анархизму государственная власть рассматривалась как единство трех властей – законодательной, исполнительной и судебной. Пожалуй, первым дал анархистскую трактовку теории разделения властей Новомирский. Он использовал эту концепцию для более дифференцированной критики государственной власти в капиталистическом обществе. Законодательная власть, писал он, привлекая в парламент рабочих, "усиливает авторитет политической диктатуры буржуазии"[11]. Исполнительная власть ("правительство с полицией, шпионами, жандармами и армией") в этих же целях "изо дня в день предупреждает, пресекает и карает". Судебная власть имеет задачу "карать всякое нарушение существующего права"[12]. Все три разновидности государственной власти рассматривались как неразрывные "звенья одной цепи" и если существует любой из этих трех элементов, то с неизбежностью развертывается вся система власти. Поэтому отрицание государства Новомирским мыслилось как отрицание всех трех его элементов и составляющих их органов и институтов: армии и полиции, правительства, суда и закона, парламента и т.д.
Значительной новизной в теории анархизма отличалась концепция власти А.Л. Гордина[13], признававшего власть высшей формой эксплуатации. В историческом появлении государственной власти он видел ряд причин и прежде всего – разделение труда и его иерархизацию. В ходе социальной революции, по Гордину, в результате роста объёма социальной сферы и усложнения социальных связей формируется особая разновидность труда – политический труд. По мере "кристаллизации политики", как особой сферы организации общественной жизни, происходит всё большая специализация политического труда и обособление социальных групп, которые им занимаются. Постепенно социальная сфера, полагал Гордин, рождает свой собственный совершенный регулятивный механизм, развитую сферу политики – "социальное второй ступени, т. е. интериндивидуальное" (поскольку овладение социальным, создание механизма его самоорганизации есть единое общее дело для всего социального организма). В развитии общественного труда Гордин видел две противоположные тенденции: "разделение труда" ("дивергенция, т.е. расхождение признаков"), творящее солидарность, взаимодействие и взаимодополнение, а также "иерархизацию труда", являющуюся источником раздоров и антагонизмов, поскольку создает одностороннюю зависимость, подчинённость, вносит в
Ударцев С. Ф. Политическая и правовая теория анархизма в России - М., Форум-М, 1994. - С.255
труд "понятие власти". Вертикальное перераспределение труда, наличие лиц, наделённых властью – "иерархизаторов", по Гордину, выявляет "политический характер труда". Над физическим трудом стоит труд социальный (организационный, представительский и т.п.), а над ним – политический (организация организаторов, представителей). Власть, по Гордину, позволяет тем, кто ею обладает, достигать своих целей, непосредственно не совершая насилия и не принимая непосредственного участия в социальной организации. Все делается опосредованно, совершается другими. Власть рассматривалась как своего рода политический капитал, а "архисты", владеющие ею, – как "политические капиталисты". На этом основании признавалось, что "власть есть высшая форма эксплуатации"[14]. "Обладать властью, – писал он, – значит иметь право пользоваться и распоряжаться "общественной силой"[15].
В книге "Интериндивидуализм" (1922 г.) А.Л. Гордин изложил свою концепцию генезиса государственной власти, её институтов. Согласно Гордину, из потребности регулировать "оборот" поступков появляется судебная власть или "внутренняя военная власть". "Внешняя военная власть" возникает для регулирования "оборота" внешних отношений. В результате разделения труда и специализации деятельности первичных разновидностей власти появляются исполнительная и законодательная власти. Власть, по Гордину, организует и упорядочивает (дифференцирует и иерархизирует) "социальный труд", то есть труд по организации общественных отношений. Проводя параллели между эволюцией капитала и власти, он сравнивал судебную власть с торговым капиталом, исполнительную – с промышленным, а законодательную – с финансовым капиталом[16]. В будущем обществе, полагал Гордин, возникнет "универсальная мировая власть", которая перестанет быть властью в прежнем смысле, произойдет как бы самоотрицание прежних форм власти.
Широкое распространение в постклассическом анархизме получила психологическая теория власти. Эта теория синтезировала и развивала ряд идей классического анархизма. Психологическая теория в анархизме обнаруживала определенную связь с волюнтаризмом М. Штирнера, в основном, однако, преодолевая его субъективно-идеалистическую методологию. Психологический подход к общественным явлениям в постклассическом анархизме был созвучен идеям М.А. Бакунина о "властническом инстинкте", уходящем корнями в "животный инстинкт дикаря" и реализующемся в определенных условиях, а также идеям П.А. Кропоткина об инстинктах, регулирующих человеческое пове-
Ударцев С. Ф. Политическая и правовая теория анархизма в России - М., Форум-М, 1994. - С.256
дение (взаимопомощи и т.д.). Определенную связь психологической власти постклассического анархизма можно отметить и со взглядами Л.Н. Толстого. Он полагал, что попытки насильственного свержения правительств приводят к установлению ещё более жестоких режимов, что вообще невозможно насильственное преодоление государства. По Толстому, люди, "загипнотизированы правительствами"[17]. "Для уничтожения правительственного насилия есть только одно средство: воздержание людей от участия в насилии",[18] – писал он. Однако в классическом анархизме эти идеи не были развиты в психологическую теорию власти. Формирование этой теории в постклассическом анархизме связано с работами ряда теоретиков и прежде всего Алексея Алексеевича Борового (1875-1936) – теоретика "анархизма-гуманизма"[19]. Теория власти и государства Борового лежала в русле поисков психологической теории государства и права в дореволюционной юридической науке. Одним из первых выступил с трактовкой государства как психического феномена М.А. Рейснер. Государство он рассматривал как "особо типическую идеологию, определяющую собой практическую организацию массового поведения людей"[20]. По Рейснеру, государство существует в сознании как устойчивая в своих главных основаниях идея, обновляющая постоянно своё содержание и борющаяся с другими идеями. Она – не что иное как существующий в сознании людей "организационный план", который, однако, прилагаясь к практике, претерпевает важные изменения. "Возникшая путем борьбы политических идеалов внутри общества, идея государства есть и всегда остается лишь нормой и регулятором нашего поведения, предписывает должное, а не сущее, является идеалом, отброшенным в будущее, но никогда не осуществленным в действительности, в настоящем"[21]. В отличие от Рейснера, Боровой видел в идее государства не идеал, а не имеющую будущего негативную ценность.
Проблемы социальной психологии занимали Борового с начала 1900-х гг. Историческое развитие, его стадии он рассматривал не только как фазы "технико-экономического", но и психологического развития общества, как историческое продвижение человека не только к внешнему, но и внутреннему освобождению человеческой личности. Историческое значение социализма Боровой видел в том, что он "накормит голодающих, ... уничтожит страдание тела". Но он не сможет устранить "страдания духа". Это – задача анархизма. Появление принудительных институтов власти и соответствующих им социальных норм Боровой связывал с исторически закономерным разделе-
Ударцев С. Ф. Политическая и правовая теория анархизма в России - М., Форум-М, 1994. - С.257
нием труда и возникновением определенных психических свойств общественного организма. В условиях технического прогресса, по Боровому, грядет величайшая техническая и производственная революция, которая приведет к процессу "интеграции", "обратного собирания функций", что в политико-правовой сфере будет означать "уничтожение всяких внешних организаций, всяких принудительных учреждений"[22].
В работе "Революционное миросозерцание" (1907 г.) он обращался к проблеме психических механизмов регулирования социальной жизни, к соотношению "личной" и "коллективной психики". В сфере политики Боровой различал два типа психического реагирования человеческой личности на окружающую действительность: "революционаризм" как "неудержимое стремление вперед к своему идеалу" и позитивную "реальную политику", "мудро и трезво обдумывающую каждый свой шаг", относящую идеалы в отдаленный "конечный счет" и характерную, в целом, для либерализма[23]. Историческая реальность рассматривалась им как меняющееся, развивающееся во времени "химическое соединение" исторических фактов и явлений, как результат индивидуального и коллективного социально-политического творчества, "своеобразная комбинация психических элементов".
Размышляя о юридическом факультете Сорбонны, французских юристах, об истории Франции и её современности, Боровой замечал, что видит "освобождающую задачу в выработке иного, более совершенного психического типа – интуитивно познающего и мыслящего"[24].
В книге "Анархизм" (1918 г.) Боровой также останавливался на различных проблемах социальной психологии, отмечал решающее значение воли, сознания личности, групп личностей в формировании и поддержании различных социальных явлений[25]. В письме (записке) П.А. Кропоткину от 10 сентября 1918 г. он писал, что книга "Анархизм" – "преддверие к большой работе"[26]. Мысль подготовить итоговое произведение долгие годы не оставляла Борового. 28 апреля 1928 г., например, он писал в дневнике: "Собрать все фрагменты для построения целостной системы анарх[ического] мироощущения – как внерелигиозтюй интуиции о Мире"[27].
По-видимому, одной из таких попыток начать крупное произведение была неизвестная в литературе, хранящаяся в открытом для исследователей в конце 1989 г. личном архиве Борового его рукопись "Власть"[28]. При описании архивного фонда рукопись датирована 1929 годом. Косвенным подтверждением того, что эта работа относится к периоду не ранее 1929 г., могут служить под-
Ударцев С. Ф. Политическая и правовая теория анархизма в России - М., Форум-М, 1994. - С.258
готовительные материалы. Среди них имеется лист с заметками по книге С.А. Котляревского "Власть и право. Проблемы правового государства" (M., 1915)[29]. На обратной стороне листа содержится выписка по проблеме власти из книги, изданной в 1929 г.[30]. 22 июля 1929 г. Боровой был уже в ссылке в Вятке,[31] где, очевидно, и написана "Власть". Эта рукопись является ценным источником по истории отечественной политической мысли XX в. как одна из самых поздних работ А.А. Борового – видного теоретика анархизма после 1917 г.[32]
В рукописи "Власть" Боровой признавал социально-психологическую природу феномена власти, в том числе государственной, и изменчивость форм власти в зависимости от уровня развития общества, состояния общественного сознания. Понимая зависимость власти от различных факторов, Боровой был склонен видеть в этом явлении прежде всего психическое взаимодействие членов общества, результат взаимовнушения и взаимогипноза. В то же время он различал глубину связи разных форм власти с человеческой природой и природой общества. Два смысла понятия власти, выделяемые им, должны были обеспечить более прицельную критику власти в теории анархизма и избежать крайностей в ее отрицании. Боровой проводил различие между властью в широком и узком смысле слова. В первом случае она означала "совокупность явлений, независимо от их происхождения и характера и так или иначе обсуловливающих природу человека или человеческого общества", а во втором – "явление строго социальное", – "специфическую форму взаимодействия людей". Первое понимание власти, по Боровому, предполагает стихийное и несознаваемое превращение отвлеченных представлений, психических настроений и бессознательно сложившихся отношений в самодовлеющие субстанции – реальности, "подчиняющие себе их творца, определяющие и направляющие его волю"[33]. Человек рассматривался как подлинная реальность, которая в ходе исторического развития все более усложняет и расширяет "сеть психических взаимодействий", самоопутывается и сковывается таинственной и иррациональной силой, им же порожденной. В психической сфере общества совершается "безотчетный синтез устремлений и воли отдельных личностей",[34] стихийно нарождается огромная коллективная психологическая сила, подчиняющая себе индивидов и растущая по мере "трепетного ей подчинения". Эта сила, связывающая индивидуальные сознания в одно общее, "закрепляет свои позиции санкциями религии, нормами морали, голосом общественного мнения, наконец, юридическими санкциями, достига-
Ударцев С. Ф. Политическая и правовая теория анархизма в России - М., Форум-М, 1994. - С.259
ющими наибольшей всесторонности, законченности, напряжённости в государственной организации"[35]. Призрак общественной власти дифференцируется в различных объединениях и в государстве, которые отражают его через взаимодействие интересов отдельных групп, граждан, членов организаций, через взаимную борьбу и конкуренцию, различные системы наказаний. В структуре широкого понимания власти как стихийно создаваемой сознанием людей силы, подчиняющей их поведение, Боровой выделял собственно власть, религию, мораль, общественное мнение, прошлое, правовые и политические институты, моду и т.д.[36] Отрицание власти, которое проповедовал Боровой, могло быть, по существу, лишь изменением формы и содержания многих из перечисленных явлений, но не абсолютным отказом от них.
Принципиально отлична, по Боровому, "власть в тесном смысле" – "специфическая форма отношений господства и подчинения, возникающих в процессе взаимодействия между людьми. Основной момент, образующий понятие власти – есть осознание сторонами этого всегда, по существу, двустороннего процесса, характера своих отношений"[37]. Развивая социально-психологическую концепцию власти, Боровой признавал ошибочность ее индивидуально-психологического понимания в отрыве от двусторонних и более сложных общественных отношений и недопустимость смешения власти человека над человеком с влиянием на человека какой-нибудь другой силы, в том числе и абстракции. Государствоведа Н.М. Коркунова он критиковал за признание необязательности двустороннего осознания властеотношения – и "субъектом", и "объектом" власти (Коркунов считал достаточным наличие сознания зависимости у подвластного)[38]. "Субъект власти, – писал Боровой, – должен всегда осознавать возможность господства, объект власти – необходимость подчинения: Чувство зависимости одной "реальности" (человека) от другой и есть содержание явления "власти"[39]. Иное толкование, отмечал он, приводит к смешению господства законов природы и законов, установленных людьми.
Властеотношения между людьми Боровой делил на отношения, связанные с какой-либо общественной организацией, её поддержкой и т.д., и личные властеотношения, имеющие частный характер и не получающие от общественных организаций специфических средств защиты или нападения. Последняя "форма властвования" представлялась ему иррациональной и не поддающейся убедительному анализу при современных познавательных средствах. В развитии властных отношений личного
Ударцев С. Ф. Политическая и правовая теория анархизма в России - М., Форум-М, 1994. - С.260
характера особую роль он отводил "подсознательным движениям", инстинктам.
Общественная власть, по Боровому, "столь же стара как и само общество"[40]. Анархизм, считал он, должен вести борьбу прежде всего с "организованной властью" как одной из форм и пережитков фетишизма в человеческом обществе[41]. Однако эта борьба представляет огромные трудности в силу "загипнотизированности" сознания "современной, даже свободолюбивой личности... гипотезами и фикциями, возникшими в историческом процессе, в силу их относительной полезности" и "бессознательного уважения" всех членов общества к "закристаллизировавшимся формам взаимоотношений", учитывающих прежний опыт[42]. Кроме того, в силу однотипности психических свойств и взаимодействий разных людей, порождаемый ими феномен власти переживает всех конечных реальных его создателей, внушая, по Боровому, "перевернутое" представление о том, что люди бренны, эфемерны, а власть, в том числе государственная, – вечна и независима от сменяющих друг друга людей.
В психологическом содержании чувства зависимости как одной из сторон содержания, властеотношений теоретик анархизма выделял страх за личное будущее и личную жизнь; надежду на охрану накопленного богатства; специфическое эстетическое свойство заряжаться силой с помощью "созерцания и смакования" "великого" – фасадов, декораций и т.д.; преувеличение роли прошлого для будущего; привычку "косных масс" к "обожествлению палки" под влиянием голода, тяжкого труда и темноты. "Совокупная работа этих настроений, технически немощных масс, забитых, угнетаемых, и неумеренность их восторгов перед самыми умеренными подачками, эксплуатация "инстинктов паразитарных групп, философский и литературный блеск прихлебателей, – вот источник обаяния власти", – писал Боровой[43].
По Боровому, власть – мощная, сверхиндивидуальная сила, имеющая источником индивидуальное человеческое сознание, воздействующая на сознание и поддерживаемая им. Суть анархизма, согласно его теории, – коррекция общественного сознания и изменение с его помощью некоторых форм власти, общественного устройства. Как произошел исторический самогипноз, так необходимо должно произойти и самоосвобождение общественною сознания от предрассудков, а вместе с этим и освобождение человека от созданных им самим фетишей.
Понимание власти и общественной жизни Боровым связано с социально-психологическими традициями общественной науки
Ударцев С. Ф. Политическая и правовая теория анархизма в России - М., Форум-М, 1994. - С.261
конца XIX – начала XX в. В частности, взгляды Борового созвучны идеям одного из основоположников социальной психологии французского ученого Г. Тарда, рассматривавшего общество как продукт взимодействия индивидуальных сознаний[44]. В начале 1900-х гг. Боровому была известна работа американского ученого, основоположника психологического эволюционизма Л.Ф. Уорда, изданная в России[45]. В работах Борового имеются ссылки на сочинения англо-американского психолога У. Мак-Дугалла, французского социолога Э. Дюркгейма, немецкого социолога Г. Зиммеля и др[46].
Определенная связь концепции власти Борового прослеживается с традициями психологической и социально-психологической в широком смысле школы либеральной политической и правовой мысли в России, особенно с идеями таких видных юристов как Н.М. Коркунов, С.А. Котляревский, Л.И. Петражицкий, М.А. Рейснер, A.C. Ященко и др. Творчество этой плеяды отечественных мыслителей начала XX в., к которой тяготел в своем творчестве и Боровой (при всем том, что его ценностное отношение к государственной власти было нередко противоположным), имело важное значение для развития политической и правовой мысли XX в. Социально-психологическая теория Борового несколько углубляла в теории анархизма понимание проблемы личной свободы, связи политических явлений с индивидуальным и общественным сознанием.
В теории анархизма идеи психологической теории власти развивались и некоторыми другими теоретиками. Так, в статье "Государственная власть (волевая теория и теория силы)", подписанной Б.С.,[47] критически рассматривались существующие теории государственной власти. Автор отмечал, что большое распространение получила трактовка её "как единой воли, обладающей непреодолимой принудительной силой" (историческая школа, К.Ф.В. Гербер, Г. Еллинек, П. Лабанд и др.). Признавалось, что воля в этом случае понимается как приказание, желание. Автор писал о несостоятельности подобной трактовки, поскольку основой её считал восприятие государства как живого организма, обладающего волей.
Рассматривая "теорию силы" ("власть есть сила"), Б.С. останавливался на её двух российских вариантах: учениях известных профессоров-юристов A.C. Ященко и Н.М. Коркунова[48]. Идея Ященко о первоначальной "силе социального тяготения" как основе общественной власти, развивающейся во власть политическую, имеющую организационный и принудительный характер, рассматривалась как вариант обоснования "теории
Ударцев С. Ф. Политическая и правовая теория анархизма в России - М., Форум-М, 1994. - С.262
силы" и называлась "наивным предположением". В рассуждениях Коркунова о власти, по мнению B.C., верно то, что существенно важно субъективное сознание своей зависимости у подвластного, нередко независимое от желания и даже существования этого властвующего. Но вывод Коркунова о том, что власть есть сила,[49] признавался лишенным логики. Автор-анархист приходил к заключению, что теория силы не объясняет природу государственной власти, а лишь пытается, к тому же неудачно, обосновать ее[50]. В другой статье Б.C., посвященной природе государственной власти, предлагалась анархическая интерпретация психологической теории государства. Автор писал, что в результате неправильного воспитания, искажающего разумное в сознании и под воздействием интересов "правящих классов", государство неверно воспринимается людьми как реально, а не фантастически существующее, как явление объективное, а не субъективное. Со ссылками на выдающихся представителей психологической школы Л.И. Петражицкого и М.А. Рейснера, автор полагал, что современная наука о государстве все-таки постигла истинную его природу. Рассуждая о ней, B.C. отмечал, что государственная власть "возникает и существует только в коллективном соединении личностей", и что все, "зарождающееся и живущее в обществе, получает своё начало в личности, в психике человека... Следовательно, природу, или что то же сущность власти нужно искать в психике человека, её форму, характер и объем нужно искать в общественной жизни"[51]. B.C. соглашался с выводами психологической школы о том, что государственная как и общественная власть вообще есть "величина идеологическая", "эмоциональная проекция, эмоциональная фантазма", существующая лишь в сознании, в психике людей. Содержание государственной власти составляют особые права участников отношений, реализующих "психическую проекцию" в жизнь – "право приказывать и распоряжаться", которыми наделяются "властелины", и "соответствующие обязанности всех остальных людей". Недостатком психологической школы, по мнению автора, является то, что она, познав "истинную природу государственной власти", не сделала анархических выводов[52].
Отдельные идеи психологической теории политической жизни использовал А.А. Андреев. Так, он замечал, что различные политические институты государственно-организованного общества (партой, съезды, комитеты, комиссии и т.д.) есть "средства гипнотизировать массу"[53].
Значительная связь с психологической теорией имеется у теории мистического анархизма. Г. Чулков видел источник власти "в
Ударцев С. Ф. Политическая и правовая теория анархизма в России - М., Форум-М, 1994. - С.263
самой природе человеческой души, в условиях этого данного мира". В этом смысле власть – необходимость. Поэтому анархист "ищет путей для борьбы с необходимостью"[54]. А.А. Солонович также соизмерял историческую эволюцию форм власти с эволюцией человека и считал утопичным конструировать те формы общежития, которые не соответствуют стадии общей эволюции. человека[55]. В то же время он рассматривал властолюбие у человека и человечества как особую психическую болезнь[56].
Психологическая теория в анархизме – определенный шаг вперед в познании им социально-психологической сферы общественной жизни. Тем не менее в анархических концепциях психологической школы не всегда последовательно прослеживалась диалектика объективного и субъективного. Государственная власть как психологический феномен (сознательный, чувственный, волевой) имеет определенные объективные предпосылки (материальное производство, разделение труда, формирование общественных классов и т.д.), сама объективируется в общественных отношениях, институализируется. Взаимодействие индивидуального и общественного сознания, их диалектика, также имеют объективную основу, подчиняются общим законам природы. Далее, объективировавшийся психический феномен активно взаимодействует с другими объективными реальными явлениями, влияет на сознание общества и личности как субъектов познания и общественных отношений. Психологическая сторона власти – один из моментов её генетического развития и процесса объективации, хотя и существенный момент. Однако, взятый вне процесса реального развития явлений и их диалектики, он может оказаться односторонним, неполным, преувеличенным.